Здания Москвы второй половины ХХ века, которые надо увидеть. Путеводитель
«РБК Недвижимость» попросила известного московского историка архитектуры Айрата Багаутдинова составить список самых интересных для него зданий и сооружений столицы.
В первой публикации историк остановился на знаковых зданиях первой половины ХХ века. В новый список из пяти адресов вошли объекты, построенные во второй половине XX века и начале XXI-го.
Об авторе списка
Айрат Багаутдинов — историк архитектуры, экскурсовод, руководитель просветительского проекта «Москва глазами инженера», автор книги «Что придумал Шухов», сооснователь экскурсионного бюро Moscow Free Tour.
Дворец пионеров на Воробьевых горах
- ул. Косыгина, 17
- 1958–1961, Виктор Егерев, Владимир Кубасов, Феликс Новиков, Игорь Покровский, Борис Палуй, Михаил Хажакян
Дворец пионеров стал одной из первых ласточек захватившего Советский Союз во время «оттепели» архитектурного модернизма. Для его проектирования собрали команду молодых архитекторов и дали им довольно большую свободу действий. Феликс Новиков вспоминал, что на заседании исполкома Моссовета один из членов столичного ареопага, глядя на проект, возмутился: «Разве это дворец? Мы что, не знаем, какие бывают дворцы?»
И тогда главный архитектор Москвы Иосиф Ловейко парировал: «На этом примере мы научим вас понимать новую архитектуру».
Здание получило павильонную композицию — шесть корпусов нанизаны на единую ось, как расческа. Это характерная черта модернизма, который требует от архитектуры выявления своей функции. Грубо говоря, смотришь на здание — и сразу все понятно: здесь концертный зал, здесь лекторий, а здесь планетарий. Еще одна примета — горизонтальная распластанность композиции и равнозначность корпусов, отсутствие иерархии. Модернистская архитектура во многом перекликается с «оттепельными» идеями демократизма и прозрачности отношений. Отсюда же — большое количество стекла.
На открытие дворца в 1962 году приезжал сам Хрущев. Осмотрев дворец, он, по воспоминаниям архитектора Феликса Новикова, «произнес такую похвальную речь о дворце, какую бы и авторы ему не написали». Эта похвала как бы узаконила статус модернистской архитектуры в нашей стране.
Даниловский рынок
- Мытная ул., 74
- 1979–1986, Лев Гильбурд, Феликс Новиков и др., инженеры Юрий Ионов и Виктор Шабля
Рынок — благодатный архитектурный жанр для инженера, ведь его для него нужно какое-нибудь хитро устроенное перекрытие. Среди множества московских рынков Даниловский, пожалуй, получил самый яркий и запоминающийся образ.
Все здание — это один железобетонный купол, опирающийся на фундамент, без стен. Он имеет сложную форму, повторяющую морскую звезду. В пазухах между лучами — стрельчатые бетонные своды, напоминающие об Оперном театре в Сиднее. В центре купола — «отверстие-окулюс», подобно римскому Пантеону. Оно перекрыто зенитным фонарем в виде геодезического купола.
Для Даниловского рынка можно найти прототипы в зарубежной архитектуре — рынок во французском Руайане работы Луи Симона и Рене Сарже (1955) или Малый дворец спорта в Риме, созданный Пьером Луиджи Нерви (1956–1957). И все-таки форма его еще более сложная и гротескная. Возможно, добиться этого удалось благодаря использованию сборных железобетонных конструкций — самой распространенной технологии в Советском Союзе в период массового жилищного строительства. Остается только пожалеть, что рынок такой смелой архитектуры не стал типовым, как прочие объекты, создававшиеся из продукции наших заводов железобетонных изделий.
Президиум Академии наук
- Ленинский просп., 14
- 1967–1990, Юрий Платонов, А. Батырева, С. Захаров, А. Звездин, С. Киселев и др.
Президиум Академии наук СССР построил руководитель Государственного института проектирования НИИ Юрий Платонов. Участок выделили на берегу Москвы-реки, у стен Андреевского монастыря. Монастырь этот известен с XVII века, при нем сразу было создано «Учительное братство», собравшее образованнейших монахов из малороссийских монастырей и ставшее в некотором смысле прототипом академических структур. Вот такой genius loci!
Устройство комплекса зданий Президиума композиционно и символически повторяет устройство комплекса Андреевского монастыря. Это каре из корпусов, где располагаются концертный зал, конференц-залы, атриум и зимний сад. В центре каре — внутренний двор. Над каре возвышается башня административного здания («храм»), увенчанная золотой главой («золотые купола»). Еще одна золотая глава — это часы с колокольным звоном («звонница»).
Золотые главы Президиума в народе прозвали «золотыми мозгами». Мне же представляется куда более интересным вот какое прочтение. Геометрический орнамент этих глав напоминает декор американского ар-деко, особенно так называемого Mayan Revival — модного в 1920-е обращения к мотивам искусства индейцев майя.
На эстетику ар-деко в здании Президиума вообще указывает очень многое. Это и сочетание полированного мрамора и золотистого металла — отсылка к декору нью-йоркских небоскребов 1920-х, и монументальные, облицованные черным мрамором перспективные порталы входа, и символистская скульптура во внутреннем дворе.
Тут надо вспомнить, что ар-деко в брежневские времена был живее всех живых — недаром он рифмуется со сталинским. В стиле, напоминающем ар-деко, были решены многие правительственные и административные здания эпохи: «Белый дом» на Краснопресненской набережной, Министерство обороны на Арбатской площади, новое здание КГБ на Лубянке. С точки зрения архитектора и заказчика, такой стиль выражал представительность, значимость, силу государственной власти. А поскольку наука в Советском Союзе была тесно слита с государственным аппаратом, промышленностью и плановой экономикой, то неудивительно, что и Президиум Академии наук оказался решен в этом стиле.
Жилой дом «Патриарх»
- Малая Бронная ул., 44
- 1997–2002, Сергей Ткаченко, Олег Дубровский, при участии арт-группы «Обледенение архитекторов»
Завершенный в 2002 году жилой дом «Патриарх» все еще является одним из главных камней преткновения в спорах о современной архитектуре. Его ругали во время строительства, после завершения и продолжают ругать до сих пор. Здание получилось настолько ярким, заметным и запоминающимся, что каждый второй знакомый мне москвич, изливая свою ненависть к современной московской архитектуре, первым делом пугает меня и других слушателей именно «Патриархом».
Дом очень многозначен, его можно долго расшифровывать. На первый взгляд он воспринимается как стилизация под доходный дом начала ХХ века: угол закреплен ротондой, мощный цоколь и карниз, классический декор. По всем этим признакам он перекликается с расположенным на другой стороне Малой Бронной доходным домом Сидамона-Эристова 1911 года постройки.
Но самый главный акцент дома виден в дальних ракурсах — это знаменитый спиральный шпиль. Часто его сравнивают с так называемой башней Татлина или проектом памятника III Интернационалу. Это хорошее сравнение, но стоит вспомнить, что Татлин совсем не первым ввел мотив спирали в архитектуру. Восходит этот мотив к европейскому представлению об облике Вавилонской башни — вспомните одноименную картину Питера Брейгеля. А в архитектуре спиральный шпиль впервые появляется в эпоху барокко.
Так случилось, что форму спирали (или уступчатого цилиндра) часто получали сооружения, призванные стать самыми высокими на Земле (то есть являвшиеся реинкарнациями Вавилонской башни): спроектированная в конце XIX века в Лондоне башне Уоткинса (358 м), башня Татлина (400 м) и Дворец Советов в Москве, который начали строить в 1930-е на месте снесенного храма Христа Спасителя.
Придавая своему дому «Патриарх» форму ступенчатого цилиндра и завершая его спиральным шпилем, архитекторы создают собирательный образ Вавилонской башни. Согласно последней переписи населения, в Москве смешались 150 языков. Но даже люди, говорящие по-русски, зачастую не понимают друг друга. Православные и мусульмане, гомосексуалы и гомофобы, евреи и антисемиты, космополиты и националисты, феминисты и шовинисты, путинисты и навальнисты — все говорят на разных языках. Москва — Вавилон. И в 2002 году у нас появилась своя башня.
Бизнес-центр «Большевик»
- Ленинградский просп., 15, стр. 1
- 2014–2016, Эйдан Поттер, John McAslan + Partners
Один из важных феноменов современной архитектуры и градостроительства — освоение бывших промышленных территорий. Отрадно, что Москва — один из мировых лидеров в этом процессе. В последние 20 лет здесь появились такие разные проекты, как бизнес-центры «Арма» и «Голутвинская мануфактура», многофункциональные пространства ArtPlay, «Красный Октябрь», «Дизайн-завод «Флакон» и «Хлебозавод», заточенный на искусство «Винзавод». Но мой любимый проект такого рода — бизнес-центр «Большевик».
Для ревитализации «Большевика» пригласили британское бюро «Джон МакАслан и партнеры». Британцы уже отметились в Москве в 2000-е ревитализацией золотоканительной фабрики Алексеевых на Таганке (бизнес-центр «Фабрика Станиславского»). А вскоре после этого они выполнили один из самых громких проектов в жанре — реконструкцию площади перед вокзалом King’s Cross в Лондоне, которую накрыли светопрозрачной сетчатой оболочкой сложной кривизны.
«МакАслан и партнеры» сделали очень гуманный, «средовой» проект. Исторические корпуса фабрики «А. Сиу и Ко» отреставрировали. А вот новые здания, выполненные в нейтральном модернистском ключе, максимально незаметны и оттеняют скромное обаяние старой «промки». При этом они очевидно подхватывают основные мотивы своих старших соседей: красный кирпич, стальные конструкции, большие окна.
Читайте также Избы, палаты и дом-яйцо: 10 зданий, которые нужно увидеть в столице, по версии московеда Дениса Ромодина