И главный, и архитектор: когда госслужба и ремесло совместимы

В участившихся в последнее время дискуссиях о роли главного архитектора города один из краеугольных вопросов — может ли руководитель архитектурного управления продолжать заниматься проектированием. Между тем в Москве исторически на службу государству призывались прежде всего успешные архитекторы, которым выполнение административных обязанностей не мешало заниматься привычным ремеслом. Главным зодчим столицы принадлежит авторство многих знаковых проектов, и сегодня эта традиция может и должна быть продолжена.

Есть мнение, что люди, пришедшие в чиновники из коммерции, особо опасны, поскольку более склонны к коррупции. Я сам пришел на госслужбу после многих лет успешного частного бизнеса и считаю, что все наоборот: состоявшиеся бизнесмены, уже заработавшие свой финансовый капитал, к коррупции склонны в наименьшей степени и гораздо лучше замотивированы зарабатывать отныне капитал репутационный. Бизнесмен живет куда более комфортной жизнью, чем госслужащий. Но с точки зрения архитектурной мотивации позиция главного архитектора гораздо ярче и мощнее, чем позиция руководителя собственной мастерской. Она дает возможность не только решать текущие задачи развития города, но и принимать участие в самых значимых проектах своего времени и задавать глобальные тренды. Именно это мои предшественники демонстрировали на протяжении последних 100 лет.

На самом деле 100 лет назад должности главного архитектора города не существовало. Первой проектной организацией советского времени, развившей еще дореволюционную идею о том, что в крупных городах необходимо иметь авторитетный архитектурный орган, стала Архитектурно-планировочная мастерская Моссовета по перепланировке центра и окраин Москвы, организованная в 1918 году. Ее возглавили признанные мастера — Алексей Щусев и Иван Жолтовский.

Под их руководством началась разработка первого социалистического генерального плана «Новая Москва». И хотя после этого различные архитектурные ведомства начали стремительно множиться, так сложилось, что Жолтовский сконцентрировал в своих руках руководство большинством из них. В 1920-е негласно именно он был главным архитектором Москвы: авторитет знаменитого зодчего компенсировал отсутствие единого архитектурного центра и единой архитектурной политики. Он был и тем, и другим.

Так, выступив автором планировки и главным архитектором Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки (ВСХВ), проходившей на территории нынешнего парк им. Горького в 1923 году, Жолтовский построил для нее авангардный во всех отношениях павильон «Машиностроение» в виде шестигранника — единственное сохранившееся до наших дней здание ВСХВ. Возможно, потому, что павильон был одним из немногих, полностью сделанных из железобетона: кому, как не главному, хотя и неофициально, архитектору столицы было экспериментировать с новыми технологиями.

Официально позиция главного архитектора города в Москве была учреждена в 1932 году в связи с изменением парадигмы градостроительной политики: с изучения технических и инженерных аспектов развития города акцент перенесся на проектирование цельных художественных ансамблей. Москва как столица «работала» парадной витриной государства — как для своих граждан, так и для иностранцев. Соответственно, возникла необходимость в создателе этих представительных ансамблей — архитекторе.

Всего в течение советского периода в Москве сменилось семь главных архитекторов. Можно считать их наследие спорным, но все они оставили свой след и в архитектурном облике Москвы, и в ее планировке. Будучи фактически менеджерами, призванными обеспечить реализацию идеологических установок действующих политических лидеров, главные архитекторы одновременно формировали сам язык, на котором нужные идеи доносились до народа. И делали это через конкретные проекты, оставаясь руководителями творческих мастерских. Более того, исследователи признают, что в довоенные годы архитектор-творец явно доминировал над архитектором-администратором.

Сергей Чернышев, возглавив отдел планировки Москвы (1935–1941), продолжил работу над обликом парадной столичной магистрали — улицы Горького (нынешней Тверской), которой он посвятил много лет творчества, и над проектами ее площадей: Пушкинской, Советской, Маяковского и площади Белорусского вокзала.

Дмитрий Чечулин, занимая пост главного архитектора и председателя Архитектурного совета (1945–1949), утвердил и реализовал проект гостиницы «Пекин», которая стала провозвестником целой серии московских высотных зданий, включая «семь сестер». Одну из них — на Котельнической набережной — спроектировал и построил тот же Чечулин.

А в 1951 году был создан «Моспроект», часть мастерских которого существуют до сих пор — на тот момент три из них возглавили Александр Власов, Иосиф Ловейко и Михаил Посохин. Эти заслуженные профессионалы с 1950 года последовательно становились главными архитекторами Москвы, не оставляя проектного ремесла.

Власов, будучи на государственном посту, руководил застройкой Юго-Западного района и спроектировал Большую спортивную арену в «Лужниках» (тогда — стадион им. В. И. Ленина). А главное наследие Посохина, навсегда изменившее облик Москвы и ставшее неотъемлемой его частью, — проспект Калинина (современный Новый Арбат) и Дворец Съездов в Кремле.

Как мы видим, хотя формально главный архитектор города исторически должен был играть роль медиатора между властью и проектной деятельностью, а также ее координатора, выполняя скорее технические, чем творческие задачи, по факту эту должность занимали те, кто не только не был далек от архитектурного творчества, но и лучше других понимал его суть; мог задумывать и реализовывать проекты, которые наглядно, а не в теории определяли направления для дальнейшего развития. Это не было их обязанностью, но было призванием. Которое в то же время приносило неплохой доход.

Сегодня главный архитектор по закону не может оставаться бизнесменом, однако по-прежнему ничто не мешает ему заниматься творчеством. И я принимаю это возможность с благодарностью, потому что могу инициировать проекты абсолютно другого уровня и добиваться при этом иного качества.

Это и парк «Зарядье», и реконструкция арены в Лужниках, в которой я участвовал как художественный руководитель коллектива, и новая доминанта этого спортивного парка — Центр художественной гимнастики. Заказчик предложил возглавить проектирование, и я согласился, поскольку задача для меня интересная — как и все, связанное со спортивными объектами.

Как итог — достроенный в этом году ЦХГ украсил обложку новой версии ARCHICAD — программного обеспечения для проектирования в BIM — и будет в том числе представлять Россию на Всемирном фестивале архитектуры в Амстердаме. И несмотря на то что во всех этих случаях авторские гонорары были бы законны и логичны, я принципиально работал над ними на безвозмездной основе. Если ты главный архитектор, то мотивация и амбиция должны заключаться в зарабатывании не денег, а репутации и удовлетворенности от собственной деятельности. Это преемственность, ставшая традицией. Деньги вообще далеко не лучшая мотивация: я убежден, что самых выдающихся результатов люди достигают, когда работают «за идею». Это и значит служить своему городу.